Д. БИЛЕНКИН. Невежество есть демоническая сила, как справедливо заметил Маркс. Доказано, что и пассивное воображение необходимо, а лишенный сновидений человек, между прочим, – кандидат в психиатричку. Что есть бред, а что им не является? «Метеоритная зубочистка»! «Квадратный шар»! «Картофельный лазер»! Бред это или не бред?

         А. СТРУГАЦКИЙ. Вообще-то, на первый взгляд, бредятина…

         Д. БИЛЕНКИН. А я всего-навсего воспроизвел синектическое упражнение, поиск несовместимых понятий. Синектика – это зарубежный, основанный на развитии воображения метод активизации творческого мышления.

         А насчет вредных последствий… Один читатель как-то спросил меня: «Не является ли фантастика средством увода от действительности?» «Знаете, – ответил я, – отравиться, как показал опыт, можно и морковным соком, было бы желание».

         А. СТРУГАЦКИЙ. Эх, если бы «уводящее от жизни псевдоискусство» могло соперничать с алкоголем! Какая проблема была бы решена!

         Д. БИЛЕНКИН. Вы шутите, а дело серьезное. Все, что нас теперь окружает, для прежних поколений – фантастика. Скоро и призраки появятся, без всякой мистики, вполне реальные голографические, а попробуй, отличи их на глаз! Мы как бы переходим из одного фантастического мира в другой, и чем далее, тем стремительней. Должно сознание перерабатывать эту новую реальность или нет? Мы быстро меняем среду своего обитания, как материальную, так и духовную. А что произошло с теми существами, которые не успели, не смогли приспособиться к новым условиям среды?.. Но у человека есть разум. Биология за нас не сработает, лишь упреждающий рост сознания даст нам силу справиться с теми проблемами развития, о которых сказал Бестужев-Лада. Для нас гармонично развитая, творческая личность – это и цель и средство достижения цели.

         А. СТРУГАЦКИЙ. Да разве все, о чем вы сказали, даже прикладное, для повышения производительности труда использование фантастики – такая уж последняя новость? Исследования, проведенные кафедрой научного коммунизма политехнического института в Перми, давно уже на большом статистическом материале показали, что у рабочих, которые систематически читают фантастику, производительность труда в среднем на сорок процентов выше, а по рационализации они вообще рекордсмены.

         И. БЕСТУЖЕВ-ЛАДА. Хочу заметить, товарищи писатели, что, упрекая меня в утилитарном подходе к фантастике, в зауженном взгляде на природу художественного творчества, вы сами развиваете мои тезисы. Все правильно, мы не были бы гражданами социалистического общества, если бы чурались практических нужд общества. Конечно, писатель пишет о том, что его волнует, а о том, что его не волнует, хоть золотом осыпь, он не напишет или напишет плохо. Конечно же, рассудочная сторона в вашем творчестве второстепенна, преобладает интуитивная, и волнуют вас не графики, а люди, оказавшиеся в сетях этих графиков. Но объективно вы выполняете ту самую общественную роль, о которой я говорил. Упрощая, вашу работу можно назвать и приводом от науки к человеку, и индуктором мировоззрения, и средством духовного освоения неведомого, и просто развлечением для нас, читателей. Все верно, и все, конечно же, упрощение, допустимое в разговоре, в черновой работе аналитика, но никак не в подходе к литературному творчеству. Вот это я и хотел показать, нарочито заострив вопрос.

         Коснусь в этой связи двух важных вещей. Двадцать пятый съезд КПСС выдвинул лозунг пятилетки: эффективность и качество. Без этого сейчас – никуда. Мы уже по многим позициям обогнали Америку, больше выплавляем стали, добываем угля, производим цемента и так далее. Сейчас, в канун шестидесятилетия Октября, мы говорим об успехах, но еще мы говорим о том, что необходимо сделать. Необходимо многое. Наша промышленность, например, в достатке выпускает одежду и обувь. Все есть! А покупатель недоволен, подводит качество товаров, мы же теперь хотим не просто обуться-одеться, нам нужны красивые, хорошие вещи.

         Вывод: надо работать с умом, куда более эффективно и качественно. Везде нужна высокая культура труда, инициатива, творчество – чем далее, тем более. Одно дело, когда у станка (прошу меня понять в широком смысле) оказывается человек со стереотипами робота. И совсем другое дело – человек, мыслящий творчески. Во всей этой сложной системе взаимосвязей экономики, социологии, воспитания фантастика, как одна из многих составляющих, безусловно, льет воду на мельницу эффективности и качества.

         Теперь второе. Еще Вольтер говорил: «Все жанры хороши, кроме скучного». Общепризнано, что все жанры равноправны, необходимы, никто с этим не спорит. А на практике я, как читатель, вижу другое. Я знаю, что в толстых литературных журналах я смогу найти и роман о людях производства и военную повесть, даже детектив. Но так же точно я знаю, что фантастики в этих журналах найти невозможно…

         Заглянем теперь в книжный магазин. На прилавках немало самых разных достойных книг. Но я знаю заранее, что фантастики – ни хорошей, ни плохой – я не приобрету в магазине, поскольку любое произведение исчезает с прилавка быстрее слуха о его появлении. Вывод может быть только один: здесь читательский интерес удовлетворяется разве лишь на одну десятую. Почему?

         А. СТРУГАЦКИЙ. Лет десять назад в издательстве «Советский писатель» мне откровенно сказали: «Фантастики у нас не было, нет и не будет».

         И. БЕСТУЖЕВ-ЛАДА. Есть определяющий критерий – идейно-художественное достоинство произведения. Факты убеждают меня, что в литературной практике применительно к фантастике происходит подмена этого партийного критерия какими-то иными, вкусовыми. Это нетерпимо и в связи с теми важными общественными задачами, которые стоят перед фантастикой, и в связи с тем, что существует мощная фантастика капиталистических стран, которые наши идеологические противники активно используют как определенный канал влияния на умы.

         Д. БИЛЕНКИН. Позиция толстых журналов лично меня не волнует. Знаете почему? Потому что, публикуя фантастический рассказ в научно-популярном журнале, я обращаюсь к читательской аудитории, равной аудитории нескольких толстых журналов.

         А вот издательская политика ощутимо бьет по интересам читателя. Да и писателя. Ведь когда все идет нарасхват, редактор не очень озабочен отбором, у писателя исчезает стимул писать лучше.

         Теперешнее отношение к фантастике, на мой взгляд, во многом определяется тем, что это молодая и еще не очень привычная литература. В фантастике был долгий период застоя, у нас она активно стала развиваться последние лет пятнадцать, ну, двадцать. Как в любом другом другом виде литературы, у нее есть своя специфика – нужен труд, чтобы ее понять. Извечные темы литературы: духовный мир человека, его взаимоотношения с другими людьми, с обществом. Это не ушло из фантастики, но на первый план выдвинулась другая тематика: человек и будущее, человек и человечество перед лицом неведомого, человечество и природа. Это предопределяет поэтику. Если роман повествует, допустим, о контакте человеческой цивилизации с инопланетной, в нем невозможен тонкий психологизм одной, отдельно взятой души. Не тот ракурс, не тот масштаб, не те нужны краски! Иная система образов, с которой традиционное литературоведение не сталкивалось.

         Игорь Васильевич прав: идейная борьба, конечно, идет и в фантастике. Здесь мы находимся не в лучшем положении, поскольку в Америке выпускается в десятки раз больше таких книг. Далеко не все там политическая макулатура, создаются и ценности, их немало, и все же спор идет не на равных.

         А. СТРУГАЦКИЙ. Советская фантастика есть фантастика, рожденная великой революцией, и отсюда вытекают все ее цели и задачи.

         Вот как можно определить внутренние задачи советской фантастики, то, чем мы занимались и должны заниматься. Во-первых, это – воспитание в человеке ответственности перед обществом, его будущим. Ответственности выбора из всех вариантов оптимального. Во-вторых, это – воспитание человека, нетерпимого к мещанству, человека коммунистически мыслящего и действующего. В-третьих, это – воспитание человека, готового к быстрым переменам жизни, не робеющего перед этими переменами, такого человека, у которого стереотип не прибит гвоздями к черепу. Впрочем, это укладывается в понятие человека коммунистически мыслящего и действующего…

         Далее, задача внешняя: отражение натиска антигуманной идеологии. Конечно, на Западе есть немало прекрасных фантастов, но оттуда катит и мутная волна. Традиционная литература редко обращается к глобальным проблемам, а они теперь у всех на устах. Фантастика же всегда обращалась именно к глобальным проблемам, в этом ее сила, хотя по части передачи «тонких движений души человеческой» мы кое-что и теряем. С другой стороны, вот мы говорим: молчалиновщина, хлестаковщина, беликовщина. Конечно, эти явления существовали задолго до Грибоедова, Гоголя, Чехова, но утверждены они были великими писателями. Фантастам присущи художественные открытия другого рода. Капитан Немо с его «Наутилусом» не был возможен ни раньше, ни позже своего времени. А чапековские роботы обернулись огромной человеческой проблемой. А доктор Моро Уэллса, а жюльверновские злодеи с их фантастическим оружием? Тогда они, быть может, казались картонными фигурками…

         И давайте взглянем фактам в лицо. По свидетельству Чарлза Сноу, англо-американские студенты читают сейчас преимущественно фантастику. Было поколение, воспитанное на классической литературе, возникает поколение, воспитанное на фантастике. А что ему сплошь и рядом подсовывают на Западе? Неофрейдистскую идейку, что человек есть зверь в нейлоне. Что перед лицом глобальных проблем он тля. Буквально крик стоит: «Все бесполезно, бросайте весла!» А надо грести.

         И. БЕСТУЖЕВ-ЛАДА. Вас можно понять так, что вы против антиутопий?

         А. СТРУГАЦКИЙ. Табу – это из арсенала примитивных религий. Антиутопия – это отражение в образах самых мрачных, самых беспросветных, самых античеловеческих взглядов на историю, точнее, на исход истории. Советской фантастике такое представление об исходе истории чуждо, и антиутопия ей чужда. Западная же антиутопия нашему читателю не страшна, а во многих случаях и кое-чем интересна. Я говорил о другой, о нравственной стороне дела.

         Какой смысл пугать читателя до полусмерти? Ну попугался он, а потом пошел и выпил… Или запил. Нам-то не это надо. Есть проблемы трудные, сложные, даже опасные проблемы роста цивилизации. В своей последней повести «За миллиард лет до конца света» мы довели это наступление проблем до предела, фантастически заострили ситуацию. Чтобы попугать? Нет, чтобы убедить: «Надо грести, можно грести, пусть на тебя обрушилась вся Вселенная!» А если сложить ручки да бросить весла, тогда, точно, конец… Только не надо прятать голову под подушку и делать вид, что проблем нет, – это такое же малодушие.

         Надо честно, разумно и смело смотреть проблемам в лицо, настраивать себя на их преодоление. Только так! Бой надо вести по всем направлениям. Никаких тем не чураться, не делать вид, что опасное – это так, облачко, что трудное – легко, что впереди лишь озаренные солнцем дали, а не борьба за эти дали. Есть идеал – коммунистическое человечество, вот с этих позиций и надо пером вытаскивать из всех щелей сегодняшнюю дрянь. И не удивляться ее шипению, а то и укусам. Ведь если советские фантасты будут искать спокойных бережков над тихой речкой, у общества одним гребцом станет меньше. А этого не должно быть.

         И. БЕСТУЖЕВ-ЛАДА. Что верно, то верно. Попутного, как говорится, ветра! Новых книг, которых мы, читатели, ждем и от Стругацких, и от Биленкина, и от всех тех талантливых фантастов, которые на нашей беседе не присутствуют.